Ирина Никитина с Аркадием Драгомощенко

Около трех лет тому к ней начала пристально присматриваться широкая пресса. И не только светская хроника, - и то сказать: раннее замужество за Михаэлем Хефлигером (Мiсhаеl Наеfliger), директором одного из наиболее престижных музыкальных фестивалей в Люцерне, много позднее - "штраусовские" балы, озаренные брильянтами и созвездиями имен; ее блистательный образ жизни, безоглядная легкость в перемене мест в сочетании с неизъяснимой привязанностью к Петербургу, равно как умение слушать и особый талант не растворяться в анфиладах эха различных пояснений (которых, полагаю, приходится давать все больше и больше), что и удивило меня в первую встречу с Ириной, а во вторую - позволило увидеть за этим определенную логику и некую свободу. Ту, что даруется изначально и по существу является скорее энергией, но отнюдь не удачей.
Возможно, таким образом должно относиться и к традиционным балам Иоганна Штрауса под попечительством Ирины Никитиной, - следующий этого года, к сведению, дается в Петергофе 1 - 2 июня. Петербургская же зима склоняет к строгости и известного рода преувеличениям.

До сих пор убежден, что окна ее квартиры на Мойке выходят на все стороны света. Наблюдая все эти стороны, или подходы к миру, мы обсудили неожиданную прелесть австрийского красного вина, нюансы супа карпаччи. Я предложил Ирине создать художественную галерею. Ирина сказала, что не было дня, когда бы она приехала и не светило солнце. Солнце уходило. Балконная дверь была открыта, и вечерний ветер февральской весны наивно притворялся туманом в шторах. "Слава, - писал Морис Бланшо, - сопровождается известностью. Известность отсылает к имени. Власть имени, сила именования становятся привилегиями того, кто может нарекать имена и делать понятным то, что им названо".

- Ирина, полагаю, что между вашими проектами и собственно вами уже возникла вполне ощутимая дистанция. Иными словами, вы уже, очевидно, пережили первый восторг "открытия" и можете почувствовать себя чем-то вроде критика по отношению к самой себе...

- Безусловно, более того, я думаю, критическое отношение не покидало меня с самого начала; этот живущий во мне критик - самый большой помощник на протяжении всех семи лет, он ни разу не позволял терять трезвость по отношению к вещам, что мы делаем. К тому же на всякие грезы, иллюзии не хватало времени. Именно такая позиция помогает мне четко понимать и по сию пору, что мы должны, что мы вправе и над чем работать дальше. Конечно, это относится к вещам, которые более-менее определились, при этом я не хочу сказать, что они рутинны... нот, ни в коем случае - это наши дети. И музыкальный фестиваль, и бал-воспоминание о Штраусе, но сейчас пошел третий проект: "Экспресс-линия Санкт-Петербург - Москва"; смешно называется, правда? Но для меня это опять-таки "расширение" в том плане, что я столкнулась с не очень ясной ситуацией или, лучше сказать, представлением о Петербурге, как культурной столице, и о Москве, как столице бизнеса. Мне кажется, с уверенностью утверждать сегодня подобное невозможно. Все так перемешалось! С другой стороны, почему бы Петербургу не стать деловой столицей? Не вижу противоречий.

- Что и любопытно, я имею в виду сверхзадачи вашего, более чем внушительного, предприятия.

- Не сказала бы, оно чрезмерно внушительно. Остановимся на слове "процесс".

- Пусгь так, но процесс создания подобной "экспресс-линии" неминуемо изменяет не только культурный ландшафт, но и политический.

- Лично мне важно в "экспресс-линии" - шестнадцать миллионов человек. Это Петербург, шесть миллионов, и Москва, условно говоря - десять миллионов, да? Мне важно, что и в том и другом городе люди имеют право, - мы не можем, к сожалению, охватить Россию, - на хорошую, настоящую музыку. И мне важна идея объединения двух городов, поскольку я уже устала слушать о "пропасти между Петербургом и Москвой", о различных традициях, судьбах и так далее. Но что объединяет? Не только культура, но и бизнес.

- Что в свою очередь напоминает мне каменный мост через пруд, по обе стороны сидят купцы и торгуют пряниками.

- Ну что вы!

- Не смейтесь, но не помню, кто-то сказал: если человек хочет остаться человеком, он будет мечтать, а коль скоро он будет мечтать, то мечтать будет о деньгах, которые позволят ему остаться мечтателем.

- Знаете, а каменный мост надо строить, хотя сегодня можно строить и виртуальные мосты.

- Кстати, у вас еще была идея культурного центра где-то между Москвой и Петербургом.

- Ну нет... когда мы говорили об этом, место было определено, исторически - это Павловск.

- Будут ли перенесены балы в Павловск?

- Надо понять куда. Смотрите, что творится с проектами вообще: Ледовый дом Ирины Родниной или Мариинский театр - неясно... Все хотят строить, все говорят об этом, а когда это будет?

- Да, к слову, что вы думаете по поводу архитектурного проекта Мариинского театра?

- Знаете что, разговор должен быть качественный и сложный, и коллегиальный, конечно. Вопрос очень серьезный. Поскольку я уверена, что в Петербурге, безусловно, было бы более чем интересно увидеть "архитектуру" двадцать первого века. Это первое. Второе - относительно проектов, которые рождаются за рубежом, да и в мире, где, я знаю, даже архитекторы-звезды проходят конкурс, Жан Нувель борется, например, с Марио Ботта, с Кера, опять же который построил Грибалл. А потом какая-то плеяда выбирает из этих проектов то, что больше всего подходит городу, исходя, разумеется, из того, что город сможет истратить. Известный мне проект пока единственный... и, наверное, он замечателен, если его предложили, но думаю, что для сравнения всегда необходимо еще что-то, чтобы люди понимали, из чего выбирали, почему именно это соответствует тому-то и тому-то. Причем в конкурсе должны участвовать архитекторы мира, каждый может себя объявить, заявить о себе, представить, а затем международная комиссия принимает решение, - хотя это может быть российская, то есть с российским перевесом в жюри. Однако единственное, в чем не сомневаюсь, необходимо привлечь западных акустиков.

- Проблемы технологий?

- Но опять же существует выбор. Там есть Рассел Джонсон, есть и немцы замечательные. Хочу сказать, что это тот момент, когда просто хочется сделать поскорее, решить, и поэтому предлагаешь то, что есть под рукой, но на самом деле нужно взять дистанцию и посмотреть, что действительно больше всего подходит.

- О дистанции. Незаметно для себя мы оказались у Мариинского театра и едва ли не "съезжаем" к Новой Голландии. Поэтому - о возвращении к иной дистанции. Откуда позволительно взглянуть опять-таки на ваш проект, Ирина. Я не намерен спрашивать о мелких победах, преодолениях, неизбежных поражениях, крупных свершениях и прочем, что, как ни удивительно, забывается впоследствии или кажется увиденным в чужом сне. В этот момент меня интересует то, как это делается. Морис Бланшо говорил, что "известность отсылает к имени". Но как "делается" имя?

- Признаюсь, на первых порах не хватило явно образованности, отношения к марке, к label, наконец.

- А как, если не секрет, создавался brand?

- Марка выросла сама. Ведь поначалу мы не принимали никаких активных усилий для того, чтобы...

- ...если я верно понял, она сама себя утверждала?

- Именно, медленно росла. И здесь, конечно, счастье, что у нас не было вначале откровенных неудач, да? Я могу сказать, что с самого начала у нас была явно непродуманная политика по отношению к публике музыкального фестиваля. Мы не брали в расчет молодежь, учащихся музыкальных школ, подростков, а потом внезапно - поняли. И с этого года делаем акцент прежде всего на музыкальные детские учреждения, которым мы просто необходимы. А тогда случилось, что они на какой-то момент оказались за кадром. И если продолжать, есть очень много действительно болезненных вещей. Есть общество в абстрактном смысле, и "обществу" нравятся наши фестивали, но наряду с этим и том же обществе есть конкретные беспризорные дети.

- Они не придут слушать музыку.

- Согласна. Они не придут слушать музыку, но беспризорные дети должны понять, куда им можно прийти, чтобы найти, где искать, куда прийти. Почему этот фестиваль интересен именно вам? Потому что человек, который там и который на три или пять лет старше вас может стать ориентиром.

- Возвращаюсь к "марке". Получается, что в конструктивном плане вы придерживались тактики "выращивания", но никак не агрессивного вторжения...

- По характеру я не склонна к деловой агрессии, потому как мне кажется: что заслужил, то и получишь. Все это, конечно, находится на грани плюсов и минусов, в градациях нюансов, но в принципе люди, вначале не понимающие, "куда" это растет, потом оценивают, когда собирают какой-то образ.

- Следовательно, "выращивание" связано с созданием очевидной качественности? А агрессивная политика связана с неким обещанием?

- Возможно. Знаете что? Вот я могу сказать, что на некоторых концертах, на которых чувствуешь на себе огромную волну звука и сидишь буквально отброшенной к спинке кресла, думаешь: "Ошеломительно!" А дальше выходишь и вспоминаешь: что же ты услышала, где сама музыка? Чем же ты была потрясена? Где возможности превращений, отсутствий, оттенков? Ты была, условно говоря, прибита звуковой волной к спинке кресла, да? Музыка - не коллекция бабочек Набокова.

- Наверное... При всей его любви к этим созданиям. Закрытый текст недоступен, открытый остается недосказан, как бабочка без имени... То есть тактика выращивания - это выращивание некой открытой структуры, которая...

- ...просматривается плюс обратная связь.

- А закрытая агрессивная стратегия поведения на рынке, она, повторю, только лишь обещание?

- Есть надежда, что когда-нибудь исполнится, Но, во всяком случае, я не склонна разделять мнение Евтушенко, сказавшего: не важно, что о тебе говорили, важно, чтобы говорили. Короче - это не мое.

- Остается ли вашим наслаждение музыкой?

- Знаете, сколько я посещаю концертов? Прикинуть, так... концертов сто я точно посещаю, если не больше. А Люцернский фестиваль, к примеру? У меня там тридцать пять вечеров заняты такими оркестрами и музыкантами... Побойтесь Бога, - какое же удовольствие я не получу! Но порой сижу, думаю: боже мой, но почему мы вот этой возможности не имеем - слышать... Честное слово, тогда у меня иногда возникает такая боль, и поэтому, собственно, все эти "Экспресс-линии" и все эти дальнейшие проекты, они настроены на то, чтобы пробить информационную брешь в сознании нашего слушателя...

- А можно посторонний вопрос?

- Сейчас, я только договорю - ...настроены, чтобы инвестировать в слушательскую культуру.

- Существуют так называемые длинные или долгосрочные инвестиции. Они бытовали в истории ранней стадии золотого капитализма, стратегия их длилась до 20-х прошлого века, сейчас все эти стратегии кажутся смешными, но то, что намереваетесь сделать и делаете вы, относится именно к этому разряду вложений, - вы не претендуете на мгновенную прибыль и на мгновенное признание.

- Быть может, так и обстоит дело, не знаю. Легче было бы привезти Доминго, etc. Но я привожу Жака Лусье. Вроде как бы и не модно, но значимо в культуре. Он не клубный певец, он musician...

- Вы нашли уловку, вы назвали это изящным китчем.

- Простите, изысканным китчем. Да. Один мой знакомый критик написал: "Ох, и хитра же эта Никитина". И я довольна этой программой, потому что могу сказать, когда вы проводите два концерта в Москве и Петербурге и когда в Москве беретесь в первый раз как концертный организатор провести первый концерт "Музыкального Олимпа" в Большом зале консерватории совершенно незнакомого коллектива Жака Лусье, а это джазовое трио, в России он мало знаком, и когда у Большого зала консерватории, когда я подъезжаю, билеты спрашивают от Манежной до Никитских ворот, и когда нам говорят: вы с ума сошли, вы сделали такие цены, накормили спекулянтов...

- Это успех? И какую роль успех играет в вашей жизни? Привычка? Или все-таки подарок?

- Наверное... я всякий раз изумлена.

- А успех в жизни? Успех как женщины?

- Аркадий, я не понимаю, почему меня любят мужчины, но они меня любят.

- А я понимаю, но это уже мой секрет.

- Это отчасти меня настораживает, но не мешает как business woman, хотя в России как нигде это начинаешь ощущать чем-то вроде экзотического оперения.

- В мире культуры по этому оперению я смог бы узнать лишь вас, Ирину Прохорову и Ольгу Свиблову. Вроде, на этом горизонте покамест никого не видно, но я могу ошибаться вполне. Вернемся к будущему. В тетиву сплетается довольно много волокон, остается ждать очередного превращения времени в силу.

- Задачи действительно серьезны и долгосрочны. Практически один "Музыкальный Олимп" уже с ними не справится, потому как нужна огромная спонсорская база и Государственная поддержка. Гонять оркестры сюда без этого невозможно, это требует огромного бюджета, и поэтому мы получили поддержку Министерства культуры, что приятно, а главное - не мы туда ходили, нас позвали...

- Не потому ли позвали, что "вы" становитесь удобным инструментом для политиков?

- Я не знаю, но дело в том, что я для них, безусловно, очень выгодна, - разумеется, я имею в виду только траекторию музыкальной культуры, не более.

- Будем откровенны, теперь весь ваш проект - "брэнд" в русском понимании слова?

- Думаю, что "Музыкальный Олимп" становится "брэндом" Во всяком случае, надеюсь.

- А я надеюсь, что до восхода луны у нас осталось еще несколько минут...

- Успею рассказать историю. Есть удивительный повар Андреа Ферран, один из самых известных в Европе. Он каталонец, у него маленький ресторан в Испании. Стал поваром случайно - кризис; ему тогда был двадцать один год. Сейчас в Барселоне у него свое ателье, где из 900 наименований он создает немыслимые шедевры. Соленый капуччино, кстати, дело его рук. Лет пять назад, будучи приглашенным на один интеллектуальный форум, он начал, глядя в зал, где сидели почти одни нобелевские лауреаты: "У вас тут лауреаты, а я простой повар...", но недоговорил из-за аплодисментов. Так вот, он сказал: "Знаешь, что такое творческая личность? Творческая личность - это, первое, когда человек никогда никому не подражает, а второе - это должен быть только счастливый человек. Вот и я каждый вечер в ресторане делаю пятьдесят людей счастливыми, потому что я счастливый человек".

Автор: Аркадий Драгомощенко Издание: На Невском Дата: 01.02.2002